Я снимаю один фильм – дневник своей жизни

В гостях у «Пугачевского времени» советский, российский актер, режиссер, снявший полюбившиеся зрителю фильмы «День выборов», «Next. Следующий», «Молодой Волкодав», «Ледников», «Курьерский особой важности», «Вы все меня бесите!» Олег Борисович Фомин.

— Олег Борисович, в конце 80-ых фильм «Меня зовут Арлекино», в котором Вы сыграли главную роль, для меня, как и для многих, наверное, зрителей Советского Союза стал откровением. Его называли шоковым, скандальным и жестоким. Картину о неформальных молодежных группировках того времени пытались запретить и не выпустить на экран. Чем для Вас была работа в фильме? Понимали что, по сути, воплощаете на экране образ героя нашего времени?
— Роль Андрея Савичева по прозвищу «Арлекино» стала моей первой серьезной работой в большом кино. На тот момент я служил актером в Рижском театре юного зрителя. Главный герой по сюжету крепкий парень, много дерется. Искали актера с внешними данными, хорошей физической подготовкой. У меня второй разряд по боксу, а самое интересное, что прототип главного героя был моим земляком, я знал его лично и даже дрался с ним из-за девушки. Режиссёр увидел в этом знак судьбы. Конечно, было много волнений, переживаний. Честно признаюсь, тогда я не понимал, что Арлекино – это герой нашего времени. Для того чтобы понять что-либо, нужно увидеть, узнать противоположность этого. Если разобраться, агрессивное поведение Арлекино и его команды — это протест против безысходности и обреченности, социальной несправедливости. Все уже начиналось, но остро мы почувствовали это позже – в 90-ых годах.
— Правда ли, что после «Арлекино» Вас несколько лет не снимали?
— Меня занесли в «черный список», запретили снимать, показывать по телевидению, давать интервью. Режиссер фильма «Стеклянный лабиринт» два месяца думал утверждать меня на роль в своей картине или нет. Тогда фильмы делились на категории. Экспертная комиссия Госкино присваивала ленте одну из четырех категорий по качеству. От этого зависел прокат, премии творческой группе и так далее. Меня утвердили и «Стеклянный лабиринт» получил низшую четвертую категорию. Изоляция продолжалась около пяти лет.
— Желание самим снимать кино посещает многих актеров, но утвердиться в профессии удается не всем. Слишком разные способности востребованы в режиссуре и в актерском деле. У Вас все получилось. Что привело Вас на другую сторону съемочной площадки, и какие на Ваш взгляд слагаемые успеха актера в режиссерской профессии?
— Со второго курса учебы в Щукинском училище я уже преподавал сценическое движение в театральных студиях. Это многое дало. Потом преподавал в Риге. Там было легендарное кафе «Аллегро», где проводились гремевшие на всю страну дискотеки, творческие вечера артистов и рижской богемы, полуподпольные рок–концерты. При кафе существовала театральная студия. Получилось так, что оттуда ушел художественный руководитель и мне предложили возглавить коллектив. Сначала я испугался, а потом как-то все само собой случилось. Когда мне подарили механическую восьмимиллиметровую камеру, я стал снимать какие-то сюжеты с участием своих актеров. Пленку было сложно клеить, поэтому старался снимать целиком, чтобы не монтировать. В голове стали рождаться идеи, желание создать какую-то свою атмосферу, с определенными характерами, с определенными взаимоотношениями. Потом в Москву попала кассета с первым актом спектакля «Калигула», который я поставил. Было много хороших откликов и предложение в рамках акции, которую проводил Мосфильм (актеры без режиссерского образования снимают кино) сделать фильм. Я нашел пьесу Г. Горина и А. Арканова, договорился с авторами на счет сценария. Но Мосфильму в то время были нужны востребованные сюжеты — проститутки, бандиты, наркотики. В общем, мы не договорились. А запал остался. Наступили девяностые годы. Латвия стала независимой. Театр юного зрителя реорганизовали, он прекратил своё существование. Я лишился не только работы, но и латвийского гражданства, и был вынужден вернуться в Москву, чтобы попробовать себя в качестве режиссера. Просто не было другого выхода. Актеров в столице и своих хватало.
Что касается слагаемых успеха, то тут сложно ответить. Мне кажется, что если бы существовал рецепт, то все актеры снимали бы кино.
— Ваши режиссерские проекты разнообразны. Фильмы о войне, комедии, боевики, приключения. Впечатление, что Вы хотите успеть попробовать себя во всех жанрах, которые есть в кинематографе. Это так?
— Если я снимаю кино – это, как правило, мой мир, мои принципы, мои нравственные устои и так далее. По большому счету, все режиссеры снимают один фильм. Фильм о себе, своих чувствах, взглядах, отношении к чему-то. Это такой дневник жизни, где есть все – любовь, юмор, неудачи, поступки. Поэтому я не вижу никаких противоречий в таком разбросе жанров. Наоборот, все логично, по-моему.
— С кем из актерской среды Вы по-настоящему дружите?
— Я по натуре человек открытый и легко иду на контакт с людьми. Но если говорить о именно дружбе, как круглосуточном понятии, то, наверное, это Миша Горевой, Володя Виноградов, Миша Ефремов. Раньше друзей было больше, да и мы были моложе.
— Как известно, профессия накладывает отпечаток. В какой ипостаси Вам больше удается оставаться самим собой – актерской или режиссерской? Где Вы чувствуете себя более комфортно?
— Конечно в режиссуре. С одной стороны это всегда огромная ответственность, с другой – ты контролируешь процесс. Существуют законы зрительского восприятия, которым во ВГИКе не учат. Режиссер должен уметь посадить себя на место зрителя и смотреть его глазами. А в театре, в кино и у себя дома зритель видит по-разному. Размер имеет значение. Нельзя загружать телезрителя общими планами, нельзя кокетничать перед камерой, как перед зеркалом. Для меня вообще кинопроизводство на 60 процентов состоит из создания атмосферы – я над этим уже по привычке тружусь нещадно, и два разных человека – это я в жизни, и я, когда работаю. Другая мобилизация, и все начинается задолго до того, как начинаются съемки. В этой профессии больше азарта, драйва, эмоций.
— Олег Борисович, расскажите немного о своей семье?
— Во время войны бабушка с двумя детьми эвакуировалась из Польши. Когда эшелон беженцев начали бомбить, снаряд попал в их машину. Бабушка попала в гестапо, прошла Освенцим и Дахау. Ее освободили американцы, приглашали уехать в Америку, но она вернулась в Россию — искать своих детей. Сына забрали приемные родители, не оставив о себе никаких данных. А дочку удалось найти в Тамбове у приемной матери, моей бабушки Прасковьи. Мама с дочкой воссоединились и уехали в Грозный. Когда умер мамин приемный отец, и бабушке Прасковье понадобилась помощь, мама вернулась в Тамбов. Там познакомилась с моим папой. Родители постоянно устраивали дома капустники с друзьями. На Новый год они с папой переодевались Дедом Морозом и Снегурочкой, поздравляли весь двор, пили шампанское в сугробах, хотя профессии у обоих серьезные. Мама работала в химической отрасли, папа — на секретном предприятии, лишь спустя годы мы узнали, что его деятельность была связана с космосом. Но главным в жизни для него было творчество — писал картины и, выйдя на пенсию, радовался, что теперь сможет заниматься только любимым делом. Мама не хотела, чтобы я был актером. Мечтала, чтобы стал архитектором. Благодаря родителям, их терпению, пониманию, хорошему отношению к людям, двери были всегда открыты для друзей и знакомых, особенно для моих товарищей. Вместе с гостями в них входили открытость, душевная щедрость — правила общения лучших представителей того поколения.
— В прошлом году в Пугачев приезжала с гастролями труппа Московского независимого театра. Показывали спектакль режиссера Д. Рачковского «Вий». Постановка повергла в шок, обилием похабного юмора и эротических сцен. Зрители вставали и уходили из зала. Столичные актеры заявили, что местный зритель ничего не понимает. Ка Вы считаете, действительно провинциальный зритель не поднялся еще до понимания такого искусства или он не хочет опускаться до принятия подобных трактовок классики?
— Для меня не существует понятия «провинциальный зритель». Это глубокое заблуждение. Зритель везде одинаков. Он умен, всегда прав и остро чувствует, когда его обманывают. И, конечно, не любит и не терпит этого. Особенно это заметно в театре, где обмануть, практически невозможно. Когда зрители негативно реагируют, думаю, следует задуматься и сделать выводы, а не защищать бездарную постановку.
— Чтобы Вы изменили в своем прошлом, если бы представилась такая возможность?
— Пожалуй, я бы оставил все как есть. Разве что, не стал бы мучать отца и возить его по больницам, когда он заболел. Может, он бы еще пожил.
— Олег Борисович, как Вам кажется, зритель сегодня пошел в кинотеатры или по-прежнему сидит у телевизора?
— Я не знаю, если честно. Мне всегда, когда разговор заходит о российском кино, становится грустно. Ведь, как таковой киноиндустрии у нас в стране нет. В советское время кино было важнейшим из искусств, делалось для людей и о людях. Мало того, государство еще неплохо зарабатывало в этой отрасли экономики. Попробуйте вспомнить российские фильмы последних лет, которые вы хотите пересмотреть снова? В лучшем случае таких будет не более трех — четырех.
И вспомним советские, хотя бы 70-ых годов. Вот и ответ. Почувствуйте разницу.
— Творческие люди – народ суеверный, поэтому не буду спрашивать Вас о планах на будущее. Но, может быть, есть новые работы, которые уже сделаны и готовятся к выходу на экран?
— Прошлый сезон был для меня достаточно плодотворным. Первый канал сейчас показывает большой полнометражный 12-серийный фильм «Штрафник», который я снял как режиссер. Выйдет несколько моих актерских работ. Для Первого канала восьми серийная картина «Комиссарша» с Ириной Пеговой в главной роли. Интересная картина и в сценарном плане и снята хорошо. Для НТВ 16-серийный фильм «Проспект Обороны», где я играю главную роль отца семейства, который рушит все вокруг себя. И два полнометражных фильма – приключенческий триллер «Болевой порог» и «Танкисты».
— В интервью нашей газете, известный сценарист Владимир Брагин сетовал, что на Западе, для телевидения снимают философские сериалы, в которых поднимаются серьезные человеческие проблемы. Причем сделаны эти фильмы очень качественно, со всеми необходимыми атрибутами киномастерства. Тем обиднее, что мы в этом плане пока отстаем. Когда же у нас здесь наступит переход количества в качество?
— Такая ситуация не только в кино, но и в театре. Количество независимых постановок сомнительного качества поражает. Это происходит от недооценки зрителя. Почему-то считается, что в зрителя нужно постоянно впихивать эту жвачку, чтобы он ржал, не задумывался, а расслаблялся по максимуму, отдыхал мозгами от своих житейских проблем. Это ложный путь. Да он менее хлопотный, не тернистый, но тупиковый. Жаль, что на понимание этого уходит драгоценное время, которое не вернуть. Мы играем спектакль «Жестокий урок», в котором заставляем зрителя плакать, а где-то и просто перевернуть свое мировоззрение. Мой старший сын, который готовиться идти служить в Армию, после этого спектакля сорок минут разговаривал со мной, пытаясь разобраться в себе, получить ответы на вопросы. Я чувствовал, что для него это было важно. На самом деле зритель ждет спектаклей и кино, которые заставляют думать, затрагивают важные темы. Надо просто это делать. Правда есть один момент — кому-то это дано, а кому-то нет.
Вопросы задавал С. Аристов


 
По теме
Клумбы за 19 миллионов в Энгельсе. Экс-директор муниципального учреждения, заключивший контракт с родственницей, подозревается в коррупции - ИА Версия-Саратов © нейросеть «Шедеврум» / ИА «Версия-Саратов» В Энгельсе в отношении бывшего директора муниципального учреждения, подведомственного администрации Энгельсского района,
ИА Версия-Саратов
Медицинские учреждения Саратовской области готовы к паводку - Министерство здравоохранения      В ходе подготовки к прохождению паводка министерством здравоохранения области и подведомственными  медицинскими организациями  уточнены населённые пункты, которые могут быть подтоплены на период паводка,
Министерство здравоохранения
В Саратовской области у скотины нашли бруцеллез: ветеринары добираются на лодках - Четвертая Власть На территории двух районов региона из-за бруцеллеза ввели карантин Фото: Управление ветеринарии по Саратовской области В Саратовской области на территории двух районов из-за бруцеллеза ввели карантин.
Четвертая Власть